Эфир 27.02.1014 программы: Вечерний развод с Георгием Бовтом

Георгий Бовт: Здравствуйте. У нас в гостях руководитель департамента средств массовой информации и рекламы города Москвы Владимир Черников. Владимир Васильевич, здравствуйте.
Владимир Черников: Здравствуйте.

Г.Б.: Будем говорить о рекламе, средствах массовой информации и городе Москве, под коротким названием «Яркий город». Нам можно звонить по телефону прямого эфира (495) 995 11 11. В общем, в Москве, конечно, не темно вечером.
В.Ч.: Думаю, да.

Г.Б.: Если сравнить с советскими временами, довольно серыми, то сейчас, конечно, всякая расцветка, и так далее. Конечно, вечером город выглядит прилично. Но какие-то подвижки с рекламой в Москве происходят. Чего-то снимают, чего-то вешают. Я, например, лично был в свое время удивлен решением снять крупные рекламные конструкции в центре и еще где-то, с крыш зданий. Потому что я не специалист в этом деле, мне кажется, что сейчас во всех городах мира эти крупные рекламные конструкции везде стоят, они являются уже частью городского пейзажа, украшают его. Классический пример – Times Square в Нью-Йорке, который вообще состоит из одной рекламы. Но мы – по пути умеренности. Как быть, и что будет дальше меняться, прежде всего внутри Садового кольца, например?
В.Ч.: Хороший пример с Times Square, пожалуй, исключительный пример.

Г.Б.: Да, исключительный, конечно. Такого нет больше нигде.
В.Ч.: Специально целый район сделан для того, чтобы было столько рекламы, и такой рекламы. В частности, не только на крышах, но и светящейся, крутящейся. Знаете, наверное, просто я говорил уже об этом неоднократно, – когда мы стали работать над пониманием того, какая реклама может быть, и какая она должна быть в городе, – я имею в виду, по форме, – то столкнулись с тем, что в период буквально три–четыре года назад мы имели хаос. Это нас насторожило. И в обычной текучке, не замечая, может быть, этого, мы понимали, что что-то на нас давит, отчего–то нам некомфортно. И в принципе, я думаю, что это ощущение некомфортности создавалось в том числе от переизбытка той самой рекламы, о которой мы говорим. На крышах, на стенах – причем, как на фасадах зданий, так и на торцах зданий. На дорогах, на тротуарах, везде. Везде реклама, которой было настолько много, и настолько она была аляписта, что, с одной стороны, нам было проще принимать решение, потому что мы понимали, что сначала нужно просто постараться от всего этого потихонечку избавиться, очистив город. И перетяжки сюда же добавим вдоль дорог, которые, к сожалению, полностью закрыли город. Как сравнивали, на самом деле, – одна большая перетяжка над всеми нами.

Г.Б.: Но это же доходы в бюджет Москвы? Сейчас же бюджет в этом году дефицитный, насколько я понимаю. Все-таки, какие–никакие, а деньги. Пусть платят.
В.Ч.: Это очень интересный вопрос, спасибо него. Потому что вы правильно говорите: изобилие рекламы было достаточно заметное и превалирующее, а бюджет получал, и говорилось, что получал очень серьезные доход от этого. В принципе, это была одна из причин, из-за которой, наверное, разрешали размещаться по понятиям, к сожалению, даже не по правилам, а по понятиям, в основном, – разрешали размещать ту самую рекламу, о которой я сказал, везде. А бюджет получал свои полтора от миллиарда до полутора рублей в год в течение лет десяти. И считалось, что это очень много, видите, это же доходная статья бюджета. И в принципе, мы провели торги за право размещения рекламы в городе в прошлом году. И оказалось, что-нибудь немножечко эти цифры с бюджетом были от лукавого…

Г.Б.: То есть, он не получал полтора миллиарда рублей?
В.Ч.: К сожалению, нет. Он получал по факту. Мы провели торги на процентов 60 от объема оставшейся рекламы. То есть, мы демонтировали огромное количество рекламных конструкций, огромное количество метров, штук, и так далее. Это видно и заметно. Но бюджет в прошлом году получил 20 миллиардов рублей только от размещения наружной рекламы, – я имею в виду, по форматам…

Г.Б.: Что-то было неладно в датском королевстве!
В.Ч.: Это как минимум. Это такая составляющая, она совокупная. И правильно вы сказали: она и финансовая. И самая главная для нас цель была на самом деле, – все-таки город стал чище. Это несомненно, это видно.

Г.Б.: Ну хорошо, сейчас мы об этом тоже поговорим. У нас есть звонок. Михаил, добрый вечер, вы в эфире.
Михаил: Добрый вечер, я хотел бы задать вопрос. Меня как строителя он беспокоит. Я тут по Тверской проезжал, была убрана реклама с одного фасада, – и открылся совсем непрезентабельный вид этого фасада, честно говоря, поврежденного, разрушившегося.
Г.Б.: Гостиница которая была?
Михаил: Нет, это напротив музея, на противоположной стороне. Наверное, там административное здание, судя по всему, были протечки… Ну, развалился фасад, честно говоря. И сейчас убрали рекламные сетки, и вид, конечно, не очень. Может быть, все-таки, перед тем, как убирать, какого-то инвестора искать, чтобы сразу занялись этим фасадом, денежки перекидывать? Сейчас вид гораздо хуже, чем когда это все было прикрыто рекламой. И еще один вопрос, по поводу ограждающих сеток, например, на лесах, на строящихся объектах.
Г.Б.: Да, зелененьких таких.
Михаил: Да, зелененьких. Просто у нас не получаются, скажем так, контракты прописать или пропихнуть по деньгам. Все-таки хорошие ограждающие сетки, с рисунками, как бывает. То есть, это дорогое удовольствие. Может быть, все-таки как-то Москва будет помогать с этим делом. Потому что нам тоже не очень нравятся эти сетки зеленые дурацкие грязные.
Г.Б.: Узкоспециальный сразу вопрос.
В.Ч.: Я на него тоже с удовольствием отвечу. Да, действительно, это исключение, когда сейчас снимаются строительные сетки с фасадов. И честно говоря, когда мы их снимали, когда мы начали борьбу со строительными сетками на фасадах, то обнаружилось, что процентах в восьмидесяти это не строительные сетки, а просто рекламные конструкции, которые размещались на фасадах зданий. И более полутора миллионов квадратных метров строительных сеток мы сняли. Это был серьезный реальный бизнес для людей, которые, зарабатывая средства, далеко…

Г.Б.: Так может быть, надо было не снимать, а взять с них денег просто?
В.Ч.: К сожалению, частная собственность. Нужно отметить такую вещь, что с этих полутора миллионов бюджет не получил ни одной копейки, потому что эти деньги шли, к сожалению, владельцам зданий, собственникам, – это закон. В бюджет могут идти деньги только от тех конструкций, которые принадлежат городу.

Г.Б.: Понятно. А как вообще с незаконной рекламой: она осталась, или вы ее всю извели? Крупные конструкции, они еще встречаются. Вы окончательно их снимите – на Садовом кольце, на Таганке, еще где-то, на Воздвиженке?
В.Ч.: В основном, конечно, мы демонтировали все незаконные рекламные конструкции, рекламные конструкции сетевых операторов. Незаконных рекламных конструкций фактически не осталось, за исключением того примера, который вы приводите – крупных рекламных конструкций, они принадлежат одной компании, она называется NEWFORM INTERNATIONAL, с которой, к сожалению, мы находимся в достаточно тяжелой борьбе на протяжении уже двух с половиной лет, четыре суда.

Г.Б.: Это что за люди? Московские или иностранные, кто это?
В.Ч.: Учредители в том числе есть и не граждане России. Но в любом случае, компания, которая занимается на рынке рекламы достаточно давно, и в принципе получилось так, что они когда-то заключили мировое соглашение с нашими коллегами – до нас, до создания Департамента. На наш взгляд, абсолютно кабальное. Даже тогда, когда они его заключали, оно не могло быть реализовано, потому что те конструкции, которые стоят, – например, эти огромные кубы на Садовом кольце или на Новом Арбате у кинотеатра «Художественный», или на Кутузовском проспекте – огромные суперсайты, 5х25 метров, такой двойной суперсайт. Этих конструкций 18, а всего у них конструкций – 73. И нас обязывают заключить с ними договор через суд и выдать им разрешение. На что мы не можем пойти, мы не можем нарушить закон.

Г.Б.: Потому что это крупные конструкции?
В.Ч.: Потому что эти конструкции не могли размещаться даже по тем понятиям и правилам, которые были в 1998 году, не говоря уже о том, что сейчас они не имеют права там размещаться. И поэтому такая перманентная борьба происходит, но это исключение из правил. Это исключение из тех правил, которые на сегодняшний день существуют в городе. И сегодня такие конструкции поставить невозможно. Думаю, что и с этими конструкциями мы справимся.

Г.Б.: Они тяжелые? Они обрушают здания? Почему невозможно? Они некрасивые?
В.Ч.: Они не вписываются ни в коей мере в архитектуру.

Г.Б.: То есть, некрасивые.
В.Ч.: Они некрасивые. Однозначно, они портят архитектуру. А учитывая те места, где они расположены, они и небезопасны для участников движения.

Г.Б.: А кто определяет, портят они архитектуру или не портят?
В.Ч.: Специально уполномоченные ведомства. Это и Москомархитектура. Что касается безопасности установки конструкций вдоль дорог, к сожалению, здесь тоже проблема.

Г.Б.: А раньше она утверждала, что это вписывается в архитектуру, а сейчас говорит, что не вписывается.
В.Ч.: И раньше эти конструкции, даже по тем правилам не вписывались.

Г.Б.: И Москомархиректура что тогда говорила?
В.Ч.: Говорила, что они не вписываются.

Г.Б.: Но их тогда не слушали?
В.Ч.: Их тогда не слушали, и конструкции спокойно стояли, не имея разрешений. Уже более десяти лет они в городе стоят. Самый типичный пример этой так называемой вакханалии – это видеоэкран, который стоит у Белого дома.

Г.Б.: У Белого дома? Видеоэкран?
В.Ч.: Такой огромный. Самый большой экран, у нас оставшийся.

Г.Б.: Он надоел, наверное, Белому дому.
В.Ч.: Не знаю, как Белому дому, но нам он точно надоел.

Г.Б.: Ну да. У нас звонок. Ольга, добрый вечер, вы в эфире.
Ольга: Здравствуйте, я со стороны агентства. Всех очень волнует, формат в городе медиафасадов появился. Вопрос номер один: насколько мы знаем, со многими операторами разговаривала, разрешения вы сейчас приостановили выдачу…
Г.Б.: Медиафасадов?
Ольга: Да, по медиафасадам. Те комплекты документов, которые операторы уже сдали в Департамент, которые у кого-то там уже прошли архитектуру и Москомнаследия. Видимо, в связи с изменениями, которые вышли к Постановлению последнему от 18 февраля, где написано, что фасады будут размещаться в соответствии со схемой. Вопрос, который очень сильно всех волнует, когда будет схема. Не пространный ответ «в ближайшее время», а какой-то более конкретный. До вторых торгов? После? Собственно, когда флажок опустится, когда вы начнете разрешения выдавать?
Г.Б.: Даю справку. «Медиафасад» – органично встроенный в архитектурный облик здания экран или дисплей произвольного размера и формы с возможностью трансляции медиаданных, текстовых сообщений, графики, анимации и видео. Когда будет схема?
В.Ч.: Новая рекламная конструкция, которая, по идее, должна была появится вместо тех самых сеток, о которых мы говорили. И в принципе, учитывая опыт мировой, международных…
Г.Б.: Типа телевизора, только большого.
В.Ч.: В чем особенность медиафасада? Он не должен закрывать здание. Имеется в виду, у нас есть пример медиафасада, – если он днем висит и не работает, – вы не увидите, что это рекламная конструкция. То есть, вы видите полностью фасад здания. В этом его особенность.
Г.Б.: А вечером, когда из офиса все ушли, он превращается в мультипликационный фильм «Ну погоди».
В.Ч.: Он не может работать как телевизор, он может работать в статическом режиме. Движение картинки не должно быть в режиме видео.
Г.Б.: А почему?
В.Ч.: Потому что это связано опять же с безопасностью движения.
Г.Б.: Чтобы люди не зазевались. Вдруг там красивая женщина, и все начнут врезаться друг в друга?
В.Ч.: Не самая страшная проблема, но в том числе – да. Чтобы они могли не так концентрировать внимание, как на движущейся картинки.
Г.Б.: Чтобы не отвлекала от трудовых задач и думах о судьбах страны.
В.Ч.: Ну по крайней мере, от того, что они за рулем едут.
Г.Б.: Да, это проблема. А почему в других странах она не стоит так, эта проблема?
В.Ч.: Такая проблема стоит везде, на самом деле. И поверьте, так называемых видеоэкранов не так много. В странах Европы фактически тоже. Мы же отстаем немножечко по развитию так называемой инфраструктуры – медийной инфраструктуры, в том числе и в наружной рекламе. Когда мы готовили правила, мы хотели перейти на систему Digital, то есть, вся реклама, по идее, уже могла бы быть у нас сейчас с вами в таком виде. Почему мы отстаем? Во-первых, у нас до сих пор даже нет технического регламента, который нам бы развязал руки, условно говоря, и мы могли бы ставить рекламу там, где ее можно четко ставить. Это первая проблема. Вторая проблема: мы видим мировой опыт в различных странах. Уже точно, от видеорекламы как таковой отказываются, в том числе и по этим причинам. И работают в системе Digital, но четко обозначаются места, где она может быть размещена. Это очень важно.
Г.Б.: Я помню, были проблемы со статистической рекламой женского нижнего белья. Она была признана слишком… Я не помню, где это, в какой-то средиземноморской страны, потому что именно мешала движению.
В.Ч.: Но по содержанию рекламы это вопрос второй, вы правы.
Г.Б.: То есть, этот фактор есть, когда реклама мешает движению?
В.Ч.: Да.
Г.Б.: Аргумент понятен.
В.Ч.: Возвращаясь к вопросу по медиафасадам, я готов на него ответить. Дислокация размещения будет готова на следующей неделе. Никаких проблем у нас нет, я готов это сказать сейчас в эфире. Да, действительно, было принято изменение в наше Постановление, действующее на сегодняшний день. И понимая ту самую проблему с медиафасадами как таковыми, у нас на сегодняшний день заявок более ста в Департаменте. Мы сегодня согласовываем с Москомархитектурой ту самую дислокацию.
Г.Б.: На следующей неделе будет.
В.Ч.: Не более 19 фасадов останутся в этой самой дислокации, в этой самой схеме.

Г.Б.: Из ста – девятнадцать. Евгений, добрый вечер. Слушаем вас.
Евгений: Здравствуйте. Я верну вас немножечко назад. Вы говорили, что при старом правительстве что-то очень много было незаконным, сейчас стало вдруг незаконным. Подскажите пожалуйста, – вы, конечно, не прокуратура. Но вы знаете, что происходит с теми людьми, которые тогда делали это законно? Они до сих пор работают в вашем Департаменте, где-то там за ними ведутся расследования…
Г.Б.: Начальник Департамента, насколько я помню, чуть не сел в тюрьму.
В.Ч.: Комитет тогда был.
Евгений: Нам очень интересно, что происходит с этим всем. Я вижу, что вы говорите о том, что начинает пополняться бюджет. Но это же было какое-то тогда упущение? Что там слышно?
В.Ч.: Как вы нежны в выражениях! «Упущение»…
В.Ч.: Можно я отвечу на вопрос? В принципе, каждый должен заниматься своим делом. Я могу сказать, что мы точно занимаемся. И в отношении каких-то проблем, которые мы видим, мы на них реагируем. У нас, поверьте, в судах находится более двухсот дел по нашей инициативе, организованных. Конечно, все должны заниматься тем, чем они должны. На самом деле, мы видим проблемы, мы об этом говорим. Мы обращаем внимание органов, которые должны заниматься специальными расследованиями по этому поводу. Есть у нас факты. Я уже привел пример, например, компании NEWFORM INTERNATIONAL. Но у нас и сегодня идет достаточно серьезная тяжба за так называемый конкурс, который прошел на территории Новой Москвы. В момент образования новой территории был проведен конкурс, на основании которого была размещена реклама вдоль Калужского и Варшавского шоссе в Ленинском районе. И тоже мы обратились и в прокуратуру, и в следственные органы, которые занимаются. Знаете, для нас это не самоцель, нам главное – навести порядок и упорядочить, сделать город чище, если хотите.

Сегодня идет достаточно серьезная тяжба за конкурс, который прошел на территории Новой Москвы

Г.Б.: Все равно появляются какие-то щиты на заборах, еще какие-то, на крышах. Все-таки, незаконные рекламные установки появляются. Вы как с ними боретесь? Как отслеживаете? Оперативно ли реагируете? Должен гражданин стукнуть, или вы ездите каждую ночь, как Гарун аль Рашид, по Москве – изучать, где какой забор осквернен?
В.Ч.: Есть специальное подразделение в структуре Департамента, которое занимается в том числе и мониторингом ситуации в городе и отслеживает внимательно. В том числе в этом подразделении находится целое управление по демонтажу той самой незаконной рекламы. Но тоже парадокс: как было, сейчас мы создали такое подразделение, поэтому активно в принципе демонтируем появляющуюся незаконную рекламу, которая, к сожалению, появляется, вы правы. Люди так привыкли жить, они до сих пор никак не могут привыкнуть, что все-таки изменились правила, изменились подходы, никуда от этого не деться. Если сейчас у нас есть сейчас такое подразделение, то раньше выставлялись на конкурс услуги по демонтажам, – выигрывали сами же рекламные компании, которые, по идее, должны были демонтировать свои же рекламные конструкции. Наверное, поэтому в том числе эффективность этой работы была не настолько велика, на наш взгляд. Мы поправляем эту ситуацию. И конечно же, честно говоря, мы очень спокойно относимся ко всем обращениям граждан по поводу размещения рекламных конструкций, которых у нас достаточно. Это действительно так. Мы приветствуем активность людей в этом вопросе. У нас создан портал, который называется «Наш город», и в рамках этого портала отлажена четкая система реагирования на все просьбы граждан. Просто у нас есть проблема, допустим, с демонтажем крышных рекламных установок, которых в городе осталось 120 – это те конструкции, которые должны быть демонтированы. Но демонтировать рекламную конструкцию на крыше очень непросто, есть такая проблема. Но это будет демонтировано. А то, что напишут граждане, рекламная конструкция, находящаяся, например, или под окном, или в пешеходной зоне, – на это мы реагируем достаточно быстро.

Г.Б.: Максим, добрый вечер, вы в эфире.
Максим: Здравствуйте. Я хотел бы спросить, когда можно будет подать документы, когда начнется прием документов на регистрацию информационных конструкций? Компания, магазин, допустим, хочет зарегистрировать свою вывеску, но при этом сейчас документы не принимаются, насколько я понимаю?
В.Ч.: Документы не принимаются потому, что в соответствии с новыми правилами их не надо подавать. Пожалуйста, если можно, вы ознакомьтесь. Это тоже сделано в городе впервые. В течение года проходил эксперимент. Есть правила, которые определяют, где и как могут размещаться информационные конструкции, то есть, вывески – в простонародье. Есть целый перечень: «между первым и вторым этажом, соответствующего размера, в соответствии с этажностью здания, и так далее, и так далее, – там есть примеры, как это все правильно рассчитывать, как правильно это делается. И поверьте мне, все это осуществляется достаточно просто.
Г.Б.: Можно самому, что ли, повесить?
В.Ч.: Если размещение вашей информационной конструкции, не противоречит этим правилам, вы можете спокойно ее вешать – и никуда ни к кому не обращаться. Если ваша информационная конструкция имеет какой-то особый вид или имеет особый размер, – то вы должны обращаться в Москоархитектуру, которая вам согласовывает размещение этой самой информационной конструкции в соответствии с дизайн–кодами, которые должны быть проработаны в соответствии с Постановлением правительства, по территориям – на каждую улицу.
Г.Б.: А они проработаны уже?
В.Ч.: Сегодня уже по десяти магистралям. В проработке находится еще двадцать таких, и расписано, где и когда они будут проработаны до конца 2015 года. То есть, как бы такой перманентный процесс.
Г.Б.: Они же не все улицы охватят, эти коды, правильно?
В.Ч.: Там, где они не будут охвачены, там можно вешать без согласования с префектурой.
В.Ч.: Главное, чтобы это соответствовало правилам размещения. У нас, к сожалению, появилась крайность. Некоторые недобросовестные, – как мы говорим, участники могут позволить себе сказать, что вывеска на фасаде здания, на торце здания вдоль всего – это информационная конструкция. Это мы не приветствуем.

Г.Б.: Значит, надо внимательно читать на соответствующем сайте. Вам звонит Егор, добрый вечер.
Егор: Добрый вечер. У меня такой вопрос. Я сейчас, как и все, много езжу по городу и обращаю внимание на такую очень интересную рекламу, когда рестораны, например, используют световое проекционное оборудование типа лазера, на стенах соседних домов. Интересно узнать, как-то это регулируется законом, или на рекламу данного вида никаких разрешений не требуется?
В.Ч.: Да, есть такая рекламная конструкция, как проекционные установки. Она разрешена, для этого нужно получить разрешение и показать, какая эта установка, где она будет транслироваться, что немаловажно, или где она будет использоваться. Используют, как правило, не рестораны, для используются такие установки для промо–акций, разовых мероприятий, потому что использование хорошей проекционной установки – это тоже достаточно не дешевое удовольствие.
Г.Б.: А какие-то новые форматы у вас будут возникать рекламы? Вы будете как-то совершенствовать Правила?
В.Ч.: На наш взгляд, на сегодняшний день лучшее – враг хорошее. На наш взгляд, правила должны быть стабильными, потому что те люди, которые пришли сегодня и заключили с городом контракт на десять лет, заплатив, как я уже сказал, только в прошлом году 20 миллиардов, – в течение десяти лет они должны заплатить более 75 миллиардов рублей в бюджет, в соответствии с контрактом. Как я уже отметил, расторговали только 60 процентов от всего объема. Мы должны обеспечить им стабильные нормальные условия, поэтому мы ответственны за тех, кто с нами работает, становится нашими партнерами. Это бизнес, и мы не можем людей подводить. По идее, мы могли бы увеличивать объем рекламных конструкций.
Г.Б.: То есть, новых форматов не будет?
В.Ч.: Они могут появляться, например, как разовые акции. Как конструкции при проведении каких-то акций. Это возможно, но это единичный случай.

Г.Б.: Александр, добрый вечер.
Александр: Добрый вечер. Я житель Новой Москвы.
Г.Б.: Поздравляем вас с этим.
Александр: Спасибо, сделали меня москвичом. Как ваше ведомство относиться к размещению рекламы на моем заборе, на моем доме, на моем участке?
Г.Б.: С внешней стороны или к себе внутрь, во двор?
Александр: Предположим, я могу поставить рекламный плакат, забить столбы на своем участке, и он будет над забором. Либо воспользоваться предложениями людей за определенную плату, разместить рекламу на заборе.
Г.Б.: Понятно. Интересно.
В.Ч.: Для этого вы должны к нам обратиться и показать место размещения вашей рекламы. Если оно будет соответствовать всем необходимым параметрам, если оно не будет мешать по основным критериям участникам движения, если оно будет соответствовать, если рядом с ним не будет находиться другая рекламная конструкция в пределах ста метров, и так далее. То есть, если она будет соответствовать правилам размещения рекламных конструкций, то в принципе она может войти в схему размещения рекламы. И в соответствии с разрешением, выданным нашим Департаментом, вы можете ее разместить.
Г.Б.: Хорошо, он хочет написать плакат, метр на два, – я не знаю, или три на четыре: „Продаю дом. Телефон мобильный такой-то“, – все.
В.Ч.: Это реклама.
Г.Б.: Он должен с вами согласовывать это все?
В.Ч.: По правилам, в принципе, да. Но по факту на такого рода объявления мы, конечно же, честно говоря, на сегодняшний день не реагируем.
Г.Б.: В Москве тоже висят объявления о продаже квартир.
Г.Б.: Продажа, аренда.
Г.Б.: Да, прямо в окне вывешивают, или под окном плакатик.
В.Ч.: Фактически это является нарушением.
Г.Б.: Формально. Значит, скоро пойдете по домам?
В.Ч.: Не пойдем пока по домам, естественно. Потому что у нас хватает работы и без того, на самом деле. И мы понимаем, что частный характер носит объявление. Это частный случай. А вот что касается размещения рекламы на частной приватной территории…
Г.Б.: Например, ТСЖ захотел использовать фасад собственного дома для рекламы.
В.Ч.: Они обращаются к нам обязательно, и мы смотрим. Если такая возможность есть… На сегодняшний день на фасаде зданий размещать ничего нельзя, в соответствии с правилами. Не брандмауэр… Сейчас, я надеюсь, мы утвердим дислокацию медиафасадов, – и вопрос отпадает сам собой.

На сегодняшний день на фасаде зданий размещать ничего нельзя, в соответствии с правилами

Г.Б.: Понятно. Александр, добрый вечер.
Александр: Такой вопрос. Открывали торговый павильон, там была небольшая реклама. Если выразить ее в погонных метрах, – метров восемь. Стоимость этой рекламы и согласование… Одно согласование стоило столько, что это просто ужасные деньги какие-то. Времени…
Г.Б.: Согласование с кем? Кому вы платили?
Александр: Москомархиректура. И цены выходят, смотрите, реклама восемь метров, плюс, в окнах реклама – то, что продается в магазине, – тоже заставляют и считают, что это реклама, за это нужно платить. И я вас скажу: эта реклама обошлось в районе 300 тысяч, можете себе представить? Еще ничего не делали, абсолютно не производили, не продавали…
Г.Б.: „Ничего не сделал, да? Только вошел!“
Александр: Триста тысяч рублей мы должны были отдать! Мало того, что мы должны отдать, – мы должны были еще ждать два месяца, по-моему, согласовывали в одном месте, потом в другом месте.
Г.Б.: А другое место – это какое?
Александр: Я не помню. Мы находили посредников, которые нам это все быстро делали. Понятно, что это дополнительные расходы. Если бы сами это делали…
Г.Б.: Не отключайтесь пока, сейчас спросим. Владимир Васильевич? Москомархитектуры, это же эстеты большие, как они могут так просто? За три рубля, что ли?
В.Ч.: Сложно комментировать. Я могу сказать, что когда к нам поступает заявка в одно окно, например, – то поверьте, никто никаких денег не берет. В этой я не сомневаюсь.
Г.Б.: Это к вам в департамент. А Москомархитектура?
В.Ч.: Я думаю, что если вы считаете нужным, напишите нам, – мы, конечно, постараемся вам помочь разобраться. Но комментировать мне сложно. Я пока вообще не понимаю, какое согласование, за что согласование?
Г.Б.: Александр, вы здесь? Давайте, уточняйте.
Александр: Мы открывали магазин. Вывеска, условно говоря, „Строительные материалы“: реклама длиной где-то восемь метров, высота букв где-то полметра. Пускай, образно говоря. Согласование этой вывески и рекламы в окнах, – что мы продаем в этом магазине, – кроме всего прочего, вот это мы должны были, даже ту рекламу, которая в окнах, мы должны были ее согласовывать.
Г.Б.: С кем?
Александр: С Москомархитектурой.
Г.Б.: А кто вас туда послал?
Александр: Дело в том, что приходил дядя прокурор. Приходил зам. начальника милиции. Не то что они сказали: вот должно быть так, как мы хотим. Мы их просили, чтобы они нам предоставили…
Г.Б.: Вопрос понятен. Владимир Васильевич, вы не одни на рынке! Там есть еще прокурор и милиция, понимаете? И они тоже хотят свои пять копеек иметь. Вы не одни – департамент средств массовой информации и рекламы. Кроме вас есть игроки, другие.
В.Ч.: Я хочу сказать так: ну почитайте, подняли документ, почитали, посмотрели. Наверное, все-таки есть такое понятие…
Г.Б.: А прокурор с милиционером, наверное, привели посредника потом своего, и он с них содрал триста тысяч. Я думаю, что это примерно так выглядело.
В.Ч.: Не комментирую.
Г.Б.: Не надо, Боже упаси. Не комментируйте ни в коем случае.
В.Ч.: Мы тратим столько сил, чтобы люди в конце концов поняли, что можно спокойно работать, и что нужно спокойно работать. Если у вас все соответствует, спокойно размещать.
Г.Б.: Вы же говорите, что там некоторые вообще не нужно согласовывать.
В.Ч.: Конечно.
Г.Б.: Почитать на сайте, какие параметры.
В.Ч.: Почитать спокойно правила. Если это соответствует…
Г.Б.: Не понятно, как с прокурором разговаривать, вот в чем дело.
В.Ч.: Опять же, не хочу комментировать.
Г.Б.: Он же памятник, кто же его посадит… Это надо куда-то выше писать. В принципе, надо, конечно, во-первых, четко знать свои права.
В.Ч.: Это первое.
Г.Б.: Чтобы вы себя чувствовали уверенно, завести диалог: а вот у меня вот это. А он там говорит: тогда, так. Ну тогда уже другое дело. Тогда вы переходите в другую плоскость. Получается, он его взял на понт.
В.Ч.: Мы с вами сейчас… У нас передача получается „Ночной развод“. Это сложно комментировать, потому что я тоже юрист по образованию.
Г.Б.: В любом случае, я совершенно с вами согласен, это действительно не ваша епархия просто. Случилось так, что по поводу рекламы к ним пришли другие люди просто, которые, в общем-то, наверное, не имели права туда приходить.
В.Ч.: Конечно, каждый должен заниматься своим делом. Если есть проблемы, пожалуйста, обратитесь к нам, мы постараемся разобраться и помочь.

Г.Б.: Да, обращайтесь. Еще есть всякая навигация, указатели. Кстати, я пользуюсь этой навигацией, совмещенной с рекламой, или информацией. По ней довольно удобно ориентироваться, потому что она лучше…
В.Ч.: Чем дорожная – на сегодняшний день.
Г.Б.: Да, она лучше, и я ею пользуюсь для ориентации в городе. Особенно, когда еще навигаторов не было. Конечно, лучше.
В.Ч.: Ее больше, я бы так сказал. Она была лучше тем, что она как бы размещалась…
Г.Б.: Я так понимаю, размещение ее довольно вольное.
В.Ч.: К сожалению, да. В этой ситуации навигация с рекламой тоже носила характер: давайте не покажем, где дорога, а покажем какой-то объект». А заодно покажем улицу или необходимое заведение.
Г.Б.: Это полезно. Ты узнаешь, какая улица идет направо, потому что указателей иногда нет.
В.Ч.: Но я могу сказать, что большая работа уже проведена в городе, что сейчас разработаны четыре уровня навигации: домовая, дорожная, транспортная, в том числе туристическая навигация, навигация госучреждений, в частности. И возможность размещения рекламы на определенном объеме информационных указателей. Но для того мы должны правильно нарисовать общую схему и определить те места, где возможно размещение рекламы. Мы уже работаем над такой схемой. Сократится общий объем навигационных конструкций, информационных конструкций в системе навигации с рекламой. Сегодня более 5,5 тысяч информационных конструкций, именно в системе навигации – останется максимум четыре тысячи: около полутора тысяч конструкций уйдет. Но она будет более эффективной, потому что она будет именно системой навигации. Она будет увязана в том числе и с дорожной. Процедура будет такая же: аукцион. Бюджет на этом сэкономит деньги.

Г.Б.: Понятно. Павел, добрый вечер, вы в эфире.
Павел: Добрый вечер. Меня интересует: над дорогой на «Домодедово»?
В.Ч.: К сожалению, это Московская область.
Павел: Там такое неимоверное нагромождение, как будто, как раньше, памятники свалили в одно есто, – также вскричал рекламу свозят туда.
Г.Б.: Богатые люди ездят по дороге в «Домодедово», в аэропорт. Более состоятельные клиенты, целевая аудитория, – это дорога в аэропорт.
В.Ч.: На самом деле, для нас тоже большая проблема, мы ее видим. И не только на «Домодедово», это все вылетные магистрали за Кольцевой дорогой, сегодня переполнены различными форматами, не имеющими никакой структуры. Это огромная какая-то, несусветная реклама в форме кубов, и три на шесть, и чего только нет.
Г.Б.: А на Рублевке какая реклама!
В.Ч.: Это тоже, к сожалению, не епархия Москвы.
Г.Б.: Там ФСО?
В.Ч.: Нет, там территория Московской области.

Г.Б.: Зачем вам СМИ вообще? В Москве зачем СМИ? Москва24, канал. Радио какое-то, «МоскваFM».
В.Ч.: Есть еще телеканал «Доверие».
Г.Б.: Зачем вам столько СМИ? Пусть сами живут.
В.Ч.: На самом деле, вы затрагиваете сейчас очень серьезную тему.
Г.Б.: Я люблю про коллег поговорить. Конечно, сплетни всякие.
В.Ч.: Мы на самом деле сплетни не очень любим, поэтому нам нужны наши СМИ.
Г.Б.: Это же не профильный актив, зачем правительству СМИ?
В.Ч.: Да никто никогда не отменял, ни в одной стране мира нет понятия: «свободное или независимое абсолютно» средство массовой информации. Роль государства, на мой взгляд, обязательно должна быть.

Г.Б.: Как рупор?
В.Ч.: Как рупор, как возможность своевременно грамотно проинформировать людей. Вот вы сказали: о Москве-24. Цифры подтверждают, что это интересный канал, который любят москвичи, которые с удовольствием его смотрят.
Г.Б.: Он более динамичный, чем ТВЦ, конечно.
В.Ч.: ТВЦ – канал со своим лицом, со своим определенным контентом, и его тоже смотрят, у него тоже своя ниша.
Г.Б.: От них не требуется самоокупаемости в обозримом будущем?
В.Ч.: Это наша ключевая задача. Задача – любое наше средство массовой информации вывести на самоокупаемость. Мы прикладываем для этого максимум усилий. Опять же, мы живем в условиях рыночной экономики. Цифры – ведь упрямая. Но мы не увеличиваем объемы финансирования, а качество каналов улучшается. Качество показов улучшается. Растет потребность в средствах массовой информации. Это тоже хороший результат. Я думаю, что возможно, в ближайшем или в скором будущем эти каналы выйдут в том числе на самоокупаемость. Эти средства массовой информации.
Г.Б.: Я слышал, что правительство Москвы собирается купить «Аргументы и факты». Это так?
В.Ч.: Переговоры идут, процесс идет. Возможно, что это произойдет.

Г.Б.: Евгений, добрый вечер, вы в эфире.
Евгений: Добрый вечер. Я хотел поблагодарить правительство Москвы за уменьшение количества рекламы в Москве.
В.Ч.: Спасибо.
Евгений: На психику меньше давит. Предыдущий слушатель спрашивал про «Домодедово», а я хотел спросить про территорию Новой Москвы. Там вылетные магистрали: Калужское шоссе и Киевское шоссе. Если Киевское шоссе – еще ничего, то на Калужском шоссе с двух сторон стоят плакаты, там газопровод, пятьдесят метров. Планируется ли…
Г.Б.: Раздражает?
Евгений: Как сделали замечательно в Москве, – вопрос такой.
В.Ч.: Спасибо большую за оценку, действительно, приятно про себя слышать, тем более, когда это соответствует действительности, объективно. И конечно же, скажу вам сразу, у нас уже дошли руки до территории Новой Москвы. И Калужская, и Киевское шоссе, мы демонтировали там более 300 рекламных конструкций. Представьте себе, что там было вообще… Но к сожалению, как я уже сказал, вопрос находится в юридической плоскости на сегодняшний день, потому что мы действительно в суде с коллегами из ФАС, – причем, из ФАС Московской области, – отстаиваем нашу позицию в том, что конкурс, проведенный в Ленинском районе, был незаконным – как минимум потому, что он не был согласован с Федеральной дорожной службой. Конструкции стоят на территории дороги.

Г.Б.: То есть, масса поводов придраться к конкурсу.
В.Ч.: Не просто придраться. Вы понимаете, это же масса составляющих, связанных с нарушениями, в том числе со стороны бывших руководителей района. Мы будем отстаивать позиции. Как только мы поймем, что мы как минимум защищены в правовом поле, мы демонтируем эти конструкции очень быстро.
Г.Б.: И в этом случае они не получают никакой компенсации, эти люди, которые их поставили?
В.Ч.: Они не могут ничего получить, потому что они участвовали в этом процессе.

Г.Б.: Сергей, добрый вечер, вы в эфире.
Сергей: Добрый вечер, здравствуйте. Я хотел сказать, что меня жутко отвлекают эти яркие рекламные конструкции. Я включил поздно, может быть, я просто не говорил…
Г.Б.: Где они вас отвлекают? Сейчас мы отключим.
Сергей: Например, в районе Таганки, я там постоянно.
Г.Б.: По Таганке судятся. Все отключат, будет темно, как у негра во рту.
В.Ч.: Я не понял про Таганку. Это касается медиафасадов, наверное? Там у нас вроде бы нет медиафасадов.
Г.Б.: На крыше, наверное – вот то что вы говорили, что вы судитесь.
В.Ч.: Да, есть такое.

Г.Б.: Александр, добрый вечер, вы в эфире.
Александр: Добрый вечер еще раз. Я уже вам звонил, по поводу прокурора и милиции. Вы немножко все утрировали. Прежде, чем они к нам пришли, нас никто, как вы выразились, извините, на пост не брал. Потому что они ссылаются на закон, постановление правительства Москвы о рекламе. Это вышло в 2009 году, если я не ошибаюсь, номер точно не помню. Они нам показали все документы, все прочее. Для того, чтобы вывесить рекламную вывеску в окнах, наименования и все прочее, – нужно все согласовывать с Москомархитектурой.
В.Ч.: А когда пришли, извините?
Александр: Мы обратились к посреднику почему? Не потому, что этого человека нам дали прокурор или милиция. Мы судились. Суд, ссылаясь на этот закон…
Г.Б.: Когда пришли? В какое время, когда это было?
Александр: Мы только начинали, открывались. Это был август. И самое страшное: пока мы бегали через посредников согласовывали все, – нам запрещали работать. И обратите внимание: может быть, вы и ваш гость должны обратить внимание: ездите по городу, и бывает красивая рекламная витрина или вывеска, – и она завернута черным полиэтиленом. Это говорит о том…
Г.Б.: Дайте ответить. Владимир Васильевич.
В.Ч.: Это говорит о том, что она скоро откроется наверняка.
Г.Б.: Нет, реклама.
В.Ч.: Когда откроется магазин – откроется вывеска.
Г.Б.: Закон о рекламе 2009 года Москвы.
В.Ч.: Я могу сказать, что на основании того старого… В 2009 году такое постановление касалось только рекламных конструкций. Но информационные конструкции никакого отношения к этому постановлению не имели. И более того, если уж так внимательно вы слушали, – в декабре прошлого года было принято постановление только по информационным конструкциям.
Александр: Но дело в том, что этот закон интерпретируют совершенно по-другому. Не по конструкции, а по тому, что написано. У нас был суд. Мы точно так же, как вы сейчас нам объясняете, – у нас был представитель. Был адвокат. Точно так же мы говорили, что это конструкция.
Г.Б.: Вы обращались в департамент рекламы города Москвы?
Александр: Обращались. Оттуда был юрист у нас. Но тем не менее, мы проиграли суд. Нам дали пятьдесят тысяч штрафа…
В.Ч.: Оставьте ваш телефон…
Г.Б.: Получается, что вы вместе с ними проиграли в суд, если юрист был от вас.
В.Ч.: Сейчас я не готов комментировать.
Г.Б.: Давайте мы дадим гостю ваш телефон, и тогда он с вами свяжется. У нас был руководитель департамента средств массовой информации и рекламы города Москвы Владимир Черников. Спасибо вам за разъяснения, мне было очень интересно. Я понял, что мы идем в светлое будущее.

http://city-fm.ru/

Похожие статьи:

Статьи → Со щитом или на щите

Новости → Разработчик законопроекта по "наружке" просит отложить рассмотрение проекта Звагельского

Статьи → Евгений Гинер не то купил